Лицей. Венценосный дуэт

Глава 1. Старт с препятствиями

20 августа, среда, время 9:05.

Лицей, холл главного корпуса.

Толпа перед вывешенным объявлением крупными буквами совсем небольшая. Постоянный состав маленький. Остальные подходят, не видят своей фамилии и с разной степенью разочарованности и горя отходят. Самых расстроенных немного. Я так понимаю, это те, кого я обошла на последнем повороте. Минуты три не отрывала взгляда от малюсенького списка со своей фамилией. Мой пьедестал. Мой приз. Моя награда.

Мы, я и Эльвира, которая отобрала у меня мобильник и названивает папочке, входим в состав тех, кто залипает к стенду. Внутри у меня настолько перегорело, что я даже не радуюсь. Зато мачеха, пулемётно тараторит папочке, захлёбываясь от восторга.

— Ты мне сейчас все деньги на счёте сожжёшь, — выражаю своё недовольство. Эльвира тут же предлагает папочке бросить деньги мне на мобильник. Умный папочка соглашается, но разговор тут же прерывает, сославшись на работу.

Сразу после возвращения мобильника опять тону в объятиях мачехи. С трудом из них выкарабкиваюсь. Осуждать её не могу. Это наш с ней план сработал. Ну, она так думает. Я осторожно полагаю, что он сыграл роль страхующего варианта. Всё, как любит патриарх. Я — способная ученица. Придумала ведь я. Спасибо всем, принимавшим участие! Первым делом — Эльвире. Уже она привлекла Светлану и Матильду. И папочке, конечно, благодарность за безропотную оплату привлечённых специалистов.

Слава Луне, меня предупредили о предубеждении против женского пола на ИМ. Моё неотменяемое слабое место. И что делать? Вот я и придумала что. Весь экзаменационный марафон я играла роль богини разума и красоты, удостоившей высочайшей честью сие сборище нечестивцев. Облагодетельствовала их непонятно за что.

Могла я проколоться сильнее, чем на устной физике и проиграть? Могла. Но мой статус богини не мог отменить никто. Приёмная комиссия вряд ли бы осознавала, но, несомненно, чувствовала бы крайний психологический дискомфорт, если бы зарубила меня.

Я бы с трудом удержала лицо, не угляди свою фамилию в заветном и удручающе коротком списке. Но мало ли что трудного и сверхтрудного я не делала раньше. Удержала бы. Мне помогла бы мысль, что дальше случилось бы с Лицеем, допусти его представители в комиссиистоль гнусное кощунство. Они бы сразу не поняли, возможно, не поняли бы и потом. Но над ними нависло бы мощное проклятие. Цепочка мелких и крупных неприятностей, изводящих их непрерывно. Что могло случиться конкретно? Да один уход Ледяной произвёл бы впечатление землетрясения. Не ушла бы? Могла бы и не уйти. На беду Лицею. Взбесившиеся женщины способны на многое.

Поведение Ледяной — из числа проявившихся, заранее непредсказуемых факторов. Предсказать можно только их появление, но не сами факторы. Но есть и запланированное воздействие. Есть экзаменаторы, есть комиссия, есть Пистимеев, а теперь есть и троица оболтусов из ИМ-1. Есть пара, то есть, в случае моего провала, тройка успешных конкурентов. Все они, не считая случайных свидетелей, будут бережно нести в себе мой волшебный образ. И у всех будет расти, и расти до огромных масштабов сожаление о величайшей утрате. О невозможности счастья видеть богиню в стенах Лицея целых два года, коротких, но счастливых. То жалкое большинство, которому не повезло меня лицезреть, будут рисовать мою божественную красоту в своём распалённом воображении со слов очевидцев. И будьте уверены, придуманный образ приобрёл бы по-настоящему сказочные черты. Они, те, которые меня в глаза не видели, начали бы сожалеть о несбывшемся намного сильнее, чем очевидцы. Смутная и глубокая тоска терзала бы их молодые и горячие сердца.

И куда бы выплеснулось это групповое сожаление, чувство глубокой утраты? Кто знает? Довели бы преподавателей, посмевших меня зарубить, до инфаркта или увольнения? Загрызли бы тех троих, что сумели меня обойти? Самое малое, одного из них, занявшего третье место.

Вполне возможно, для Лицея всё обошлось бы малой кровью. Но поставить мощную мину, пусть и не с полной гарантией срабатывания, тоже большое дело. И я его сделала. Не пришлось её задействовать? Ну, что ж… повезло вам. Не мне, вам!

— И-и-и-и… — в меня вдруг врезается вихрь восторга и счастья. Юляшка? Вот настоящая подруга… ой!

Быстро опомнившаяся и смущённая свои порывом от меня отстраняется Ледяная. Завораживающее зрелище — лёгкий румянец на лице алебастровой белизны. Стоящая рядом троица парней, видимо, тоже впечатлилась. О, эти придурки здесь! Стоят и таращатся на Ледяную, как первый раз увидели. Раздаётся громкий шёпот. Прислушиваюсь.

— Гляди, гляди, Ледяная Королева!

— Ты уверен? Что-то не похоже…

— Цветовой спектр один к одному, это точно она!

Ледяная только взглядом равнодушно поводит. Она в джинсах и просторной блузке, скрывающей форму груди, но не её наличие. Я в сарафане, самом тривиальном своём наряде, тепло сегодня.

Парням есть на кого посмотреть. Рядом стоит Эльвира, разглядывает всех с любопытством. По поводу своего наряда уже шутит, что это служебная форма одежды для выхода в Лицей. Так если ей так бесподобно идёт! Я и заставила его снова надеть.

Как-то потихоньку мы сместились от стенда со списком счастливчиков.

1. Лейбович А.Я. — 9ИМ-1

2. Андросов С.В. — 9ИМ-2

3. Молчанова Д.В. — 9ИМ-2

Цифра девять, я так понимаю, означает класс. Достаю ручку, подхожу к стенду вплотную.

— Дана, что ты делаешь? — громкий шёпот Эльвиры меня не останавливает.

— Исправляю ошибку, мамочка, — я старательно перенаправляю Лейбовича в ИМ-2, а себя в ИМ-1.

На меня косятся какие-то люди рядом с пресловутым Лейбовичем. Кто-то из них скептически хмыкает. Не дождавшись озвученных возражений, отхожу. Кое-что вспоминаю, достаю телефон. Отвечает заспанный голос.

— Опять дрыхнешь, обормот! — наезжаю сходу, — Солнце скоро в зените будет!

— Данка, здарова, — бормочет обормот.

— Пистимеев, с тебя двести рублей! Ты проиграл! — радую его я. Или огорчаю.

— Кому проиграл? Какие двести рублей? — точно, он ещё не проснулся.

— Мне двести рублей проиграл! Меня зачислили в Лицей! Теперь каждый день будешь меня терпеть!

— А? Ты поступила?! — непередаваемые в текстовом виде междометия заканчивают разговор. Поняв, что членораздельной речи больше не услышу, отключаюсь.

Народ вокруг почтительно, особенно тройка будущих одноклассников, прислушивается и ожидает, когда я соизволю закончить. Сегодня мой день и даже Эльвира это понимает. Поэтому молча стерпела моё обращение «мамочка».

Мои оболтусы о чём-то переговариваются, бросая на нас заинтересованные, горящие взгляды. Обращаюсь к Ледяной:

— Вика, сходим в кафе, посидим, поболтаем.

Ледяная тут же соглашается. Эльвира рядом со мной, а её охранник чуть позади, идут тоже. Метров через восемь оглядываюсь.

— А вы чего встали? А ну, быстро! — указываю пальчиком точку на пару метров сзади.

Троица мальчишек срывается с места и следует за нами почтительным эскортом.

— Эльвира, ты не займёшь светской беседой этого интересного мужчину? — внутри кафе показываю ей на невозмутимого охранника и обращаюсь уже к нему, — Только учтите, Эльвира — моя мачеха и состоит в счастливом браке.

— Всенепременно это учту, — чуть наклоняет голову мужчина. Красавчик! И что особо удивляет: он заговорил. Что-то вроде шока испытываю.

— Вернёмся к теме нашей предыдущей беседы? — предлагаю я, когда мы пятеро расселись и сделали заказ.

— Всенепременно, — важно повторяет понравившееся ему слово Паша.

— Надеюсь, ты понимаешь, что твоё самовольство у стенда ничего не изменит? — это рассудительный Миша.

— Объявление намерений само по себе никогда ничего не меняло, — соглашаюсь, — За исключением особых случаев.